На джазовой кухне

Опубликовано 19 ноября 2010 года.
Французская версия здесь

Возможен ли коммерческий проект с «человеческим лицом»? Оказывается, да. Во всяком случае, именно такой бизнес попытались создать организаторы концертного проекта Jazzy Kitchen. Знакомьтесь:
Алина – автор идеи и замечательная певица, солистка группы Jazzmobile;

Саша – ее верная помощница, музыкант и сотрудница одного из «элитных» джазовых клубов Москвы.

Почему вы решили делать свой джазовый проект?
Алина: Сначала мы долго обсуждали, как классно было бы сделать фестиваль молодых джазовых музыкантов. Потом начался кризис, и, наверное, из-за него наш проект быстро воплотился в жизнь – джазовые клубы в Москве стали закрываться, и мы поняли, что скоро играть будет просто негде. Остались фешенебельные клубы, куда невозможно попасть молодому музыканту, он просто не соберет зал: в таких клубах дорогие билеты, на малоизвестных музыкантов за такие деньги никто не пойдет. Вот это нас и подтолкнуло. Мы стали искать площадку – не джазовую, не концертную... Нужен был наш формат.

Место для проекта нашлось действительно особого формата:
бывшие палаты XVII в. в Хохловском переулке.

Как это «ваш формат»? И кстати, почему Jazzy Kitchen, откуда взялась «кухня»?
Алина: Кухня – это же особое место в доме, здесь все собираются, здесь обязательно ведут разговоры за чаем или чем покрепче... Мы хотели одомашнить джаз, потому что он приобрел ложную элитарность.

Джаз домашним образом.

Нам хотелось уменьшить дистанцию между музыкантом и аудиторией. Вот мы и придумали такой формат, где можно задавать вопросы, слушать с чашкой чая в руке и при этом не говорить: «Официант, мне этого...» Как музыкант я знаю, как это неприятно, когда ты открываешь людям душу, а они гремят вилками за столом. А ведь так и происходит в наших лучших джаз-клубах, причем даже на концертах зарубежных звезд. Я помню, как мне было стыдно на концерте Дайаны Шур (Diane Schuur) в Союзе композиторов! Пожилая слепая женщина – она была абсолютно беззащитна, не могла сказать: «Эй ты, за третьим столиком, я слышу, как ты разговариваешь!» Билеты стоили очень дорого, и богатые люди пришли не слушать, а поставить галочку в графе «Культурный досуг».

То есть джаз фактически превратился в закуску? Почему?
Алина: Потому что у нас все хотят зарабатывать деньги – много и сразу. Ведь клубом, как правило, владеет не музыкант, а делец, которому нужна только прибыль. Если джаз не принесет денег, хозяин сделает из клуба пивной ресторан – так случилось со многими джаз-клубами. Есть конечно исключения, но не в Москве. В Уфе, например, существует джаз-клуб, созданный известным офтальмологом, к нему едут со всей России. Вход на любой концерт – будь то Хайрам Баллок (Hiram Bullock) или маленький местный ансамбль – 70 рублей.

Саша: Но он не зарабатывает на этом деньги, он зарабатывает офтальмологией. Обычный джаз-клуб не сможет существовать при такой цене на билеты. Например, в клубе, где я работаю, цена – 1000 рублей за билет, иначе не будет прибыли. Но это тоже не правильно, нужно затрагивать разные социальные прослойки, чтобы разные люди могли позволить себе прийти послушать музыку.

Но ведь это логично: если задираешь цену, сам потом потеряешь.
Алина: Такие клубы не теряют. Они просто рассчитывают на определенную аудиторию.

Саша: А если начнут работать с другой аудиторией, то «:избранная публика»: не будет приходить на концерты: ей очень важен статус...

А ваша публика кто?
Саша: Наша – абсолютно из разных сфер. Главное, наш слушатель – это человек, который любит музыку.

Алина: В основном молодые люди от 20 до 35 лет. Они креативны, готовы к нестандартному формату, хотят понимать, слушать, общаться. И это, собственно, наша цель: создать творческое пространство, где художники, фотографы, музыканты, писатели, журналисты найдут друг друга... Пожалуй, люди к нам приходят даже не за музыкой, а за атмосферой, за общением. А мы исподволь их приучаем к музыке.

Именно к джазу?
Алина: Мы не сосредоточены на каком-то конкретном направлении, на джазовом мейнстриме. Мы стараемся показать разные грани этой музыки: этноджаз, джазовые обработки русских и советских песен, инди-музыка, которая связана с джазом своей импровизационностью – словом, мы открыты для экспериментов.

Саша: Главное – импровизация, она всегда должна присутствовать.

Алина: И честность. (Дружно смеются.)

Почему вы смеетесь?
Алина: Просто... Москва – это город соблазнов. Музыканту здесь легко перестать заниматься настоящей музыкой, которая идет от сердца. Ведь большинство не москвичи. Москва – центр джазовой России, и людям кажется, что здесь все происходит, а на самом деле здесь в основном происходит вращение денег. Но все талантливые люди едут сюда – и, конечно, снимают жилье, так что постоянно оказываются перед выбором: заработать на аренду квартиры или выбрать творчество с риском оказаться на улице. Поэтому мы и хотели создать проект, где люди смогут заработать хоть что-то, но при этом будут думать о музыке, а не о том, что они должны пригласить как можно больше знакомых, чтобы собрать зал. Я родилась в Москве, и меня раздражает, что в последнее время здесь не хватает тепла! Люди погружены в зарабатывание денег. Так вот, наш проект во многом создан для тех, кто тоже устал от этого и готов делать что угодно, лишь бы была альтернатива. Потому что большинство людей в этом городе страдают именно от слишком запроцедуренной жизни.

Запроцедуренная жизнь? Только не в Jazzy Kitchen!

Отчего же тогда ваши... встречи проходят только раз в месяц?
Алина: У нас пока нет своей аппаратуры, и я не знаю, как мы на нее заработаем. Сейчас нам помогает наш друг, джазовый пианист, он привозит свою аппаратуру. Но он не может делать это чаще одного раза в месяц. Со своей аппаратурой было бы проще, но это огромная сумма, порядка ста тысяч рублей минимум. И потом, ее надо где-то хранить, ведь помещение мы снимаем и не можем ничего в нем оставлять. Пока мы надеемся, что когда-нибудь к нам придет добрый человек, богатый, который любит джаз, и скажет: «Ребята, чем вам помочь?»

Уютный получился креатив :)

Не обижайтесь, но такая надежда на чудо – это так по-русски... Кстати, а по-русски джаз поют?
Алина: Очень редко, потому что фонетика языка трудно сочетается с этим ритмом. Хотя есть замечательный проект Zventa Sventana, который народную музыку соединил с современной электроникой, хип-хопом и джазом. Он успешный, и я считаю, что это сейчас самый экспортный проект в России.

Джаз на русском языке:
Анна Бутурлина.

Что значит «экспортный»?
Алина: Не такой, как остальные. Он использует наши корни, свою русскость, чтобы создать собственное лицо, и это у него замечательно получается. Проблема нашей музыки в том, что она пытается походить на западную. Может быть, это отголоски советской эпохи, когда все западное считалось лучшим. Но ведь русская культура очень богата, и, мне кажется, еще впереди популярность русских во всем мире. Вообще мне кажется, сейчас появилась хорошая тенденция: люди поняли, что хватит зарабатывать деньги, надо хорошо делать свое дело – и тогда деньги приходят. И точечно по всей стране появляются люди, которые просто с душой делают свое дело, не обязательно за феерическую прибыль. А в итоге эти точечки потом сложатся в одно целое.

За чудесные фото большое спасибо Алисе Канцибер.